НАШИ ПРОБЛЕМЫ
Сурова Л.В.
Православное образование получило сегодня в России гражданские права. Церковноприходские воскресные школы, православные гимназии, Православный университет, и Богословский институт, множество различных лекториев, семинаров, кружков - вот далеко не полный перечень подразделений сегодняшней православной шкоды. Структура создана и функционирует, хотя в сущности она не определена еще ни в своей теоретической, ни в методической части.
Но прежде, чем говорить о том, какой должна быть православная школа сегодня, нам следует понять, в чем особенность этого нашего "сегодня"? Нынешний нравственный и идеологический кризис России должен быть осмыслен нами во всей его остроте и глубине, ибо что он такое, как не кризис наших душ.
Кто он - наш современник? Каков его внутренний мир? Каковы его думы и надежды? Пока мы не поймем этого, мы даже не сможем приблизиться к кругу педагогических вопросов. Поэтому нам нужно отважиться посмотреть правде в глаза.
Может быть, главная личностная особенность нашего современника - это тяготение к авторитетам и, как следствие, невероятная внушаемость. Его столько раз обманывали, столько лживых образов, идеалов и догм было им воспринято, а потом отвергнуто, что душа его почти утратила самостоятельность и способность к живому чувству, к живой вере, она растерялась, как на перепутье, и оказалась погребенной под обломками множества относительных истин.
Изменилась сама психология личности. Долгое время вся организация нашей общественной жизни подталкивала не столько к жизненно необходимому действию, сколько к демонстрации своего действия. И с годами выработался определенный тип поведения, алгоритм внешнего действия. Хотим мы это признать или нет, но нас хорошо научили "делать вид". Не надо думать, что нам легко будет отучиться от этого и восстановить естественные, человеческие формы общения. Понадобятся годы усердного покаянного труда, чтобы отойти, наконец, от умственного жульничества и устойчивого чувства самодостаточности.
Отец Г. Флоровский в последней главе своей книги "Пути русского богословия", анализируя внутренние проблемы России, говорил: "В русской душе есть опасная склонность, есть предательская способность к культурно-психологическим превращениям и перевоплощениям... слишком часто заболевала она мистическим непостоянством" [1]. Как мы это чувствуем сейчас!
Массовый приток народа в храмы сегодня скорее свидетельствует не о вере, а об отсутствии опоры в жизни, о вдруг ушедшей из-под ног почве, о горячем желании обрести хоть в чем-то уверенность. Сегодня многие идут в храм с надеждой на спасение, но спасение - в этой жизни. Человек готов верить, но желает получить по вере уже здесь и теперь.
В эту-то неоязыческую наивность и требовательность и спряталась, как в новую скорлупку, измученная атеизмом и эгоизмом душа нашего современника. Опыт опустошенности рождает настороженность. Ее не удастся просто и быстро побороть, это некая духовная болезнь общества, некое "замораживание" сердца. Сначала оно должно оттаять, а потом уже сможет что-то вмещать.
Острота проблемы состоит в том, что те, кто ныне призван на высокое поприще христианской педагогики, сами также заражены болезнями нашего общества. Поэтому очищать свои сердца и души от лукавства и двоедушия, от подозрительности и агрессивности нужно всем. Всем помнить, что мы не учителя, а лишь ученики, постоянные ученики. Сколько же нерадивых учеников получила сегодня Русская Церковь!
Наша ситуация осложняется еще и тем, что в Церковь сегодня пришли и родители, и дети одновременно.
Проблемы отцов и детей приобрели у нас совершенно новое звучание. Традиционные внутрисемейные рычаги воспитания почти не действуют. В Церковь бегут за "скорой помощью", готовые эту помощь принять и почти не готовые к труду самовоспитания в союзе с Церковью. А ведь именно этот труд - необходимое условие духовного возрастания.
Напомним, что слово "педагогика" переводится с греческого как "детоводительство", то есть совместный путь учителя и ученика. Но один у нас Учитель,- говорит Евангелие,- Христос. Именно Он является истинным Педагогом, утверждает в своей книге "Педагог" один из учителей Древней Церкви св. Климент Александрийский. А стало быть, те, кто называют себя воспитателями, наставниками и попечителями, смысл своего служения должны видеть в том, чтобы лишь указывать путь, препровождать ученика к этому Любящему всех Учителю.
Но как это сделать? Какими средствами? Прежде всего - словом. Поэтому-то во все времена Церковь и ищет эти особые слова, и ведет диалог с миром, диалог-призывание, диалог-свидетельство. А чтобы быть услышанной и правильно понятой, ей приходилось высокие понятия христианского откровения всегда переводить на язык, доступный современникам. Многие века звучит этот живой диалог вечности и времени, огненная и печалующая речь Церкви, обращенная к страждущему миру.
В Новом Завете мы находим много примеров таких диалогов. Они для нас лучшие образцы для подражания. Рассмотрим один из них - речь апостола Павла в афинском Ареопаге (Деян., 17, 22-31).
Напомним, что сначала апостол Павел познакомился с тем, чему поклонялись афиняне, и нашел основание для начала своей проповеди: "Проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам".
Здесь, в сущности, продемонстрированы несколько главнейших правил христианской педагогики. Во-первых, наблюдение. Апостол Павел сначала узнал, чем, так сказать, "дышат" афиняне, соприкоснулся с их жизнью, попытался разобраться в ней, почувствовать ее. Город, полный идолов, заставил его возмутиться духом, видимо, он даже негодовал, но эти свои чувства учитель народов никак не проявил. Вот второе правило педагога - сдерживание эмоций, коррекция личных ощущений и впечатлений.
Далее мы видим, что апостол Павел не начинает свою проповедь ни с укоров, ни с обличении, он вообще ничем не отделяет себя от слушателей. Это-то и дает ему возможность естественно и легко связать реальное бытие своих собеседников с тем новым знанием, которое он хотел донести до них.
Павел строит свою речь психологически очень грамотно, так, чтобы, все слушатели могли ее не только понять, но и принять. Сначала он говорит почти холодно, просто информируя, но с каждой фразой его речь все больше приобретает черты огненного пророчества и призыва. Но вот чего нельзя не заметить: имя Христа апостол Павел в первом своем обращении к просвещенным греческим язычникам так и не произносит, он лишь подводит своих слушателей к пониманию нового мира, который Христос оставил после Себя.
Мы видим, что на протяжении всей своей речи апостол Павел ни на мгновенье не забывает о своих слушателях, стараясь максимально учитывать возможности их восприятия. Такой метод должен был бы стать заповедью для каждого христианского наставника.
По сути своей педагогика подобна садоводству. Недаром один из выдающихся немецких педагогов Фридрих Фребель так и называл воспитателя - садовником. Садовник же - это не собиратель, а выращиватель, в этом его особенность. Смотри, что происходит в твоем саду, и действуй не по заранее намеченному плану, невзирая ни на что, а природосообразно, руководствуясь знаниями, собственными наблюдениями и интуицией. Это-то и оказалось самым сложным.
Еще в древности многим стало ясно, что педагогика - дело страшное, в подлинном библейском смысле этого слова. Отваживаясь на необходимое участие в формировании того или иного человека, мы берем на себя ношу Творца. И, независимо от нашего мировоззрения, мы не можем не почувствовать вселенской ответственности. Поэтому, сколь бы ни был велик соблазн воспитать себе подобных, мы не должны поддаваться ему. Интуиция подсказывает, что другой человек, пусть даже маленький, не должен быть похожие на нас, он - другая вселенная, у него свой путь в жизни,- мы же призваны всемерно помогать ему.
Необходимо развить личность, развить все благое, изначально заложенное в ней. В процессе этого развития человек начинает более глубоко осознавать себя и активно стремиться к духовной жизни. Эта энергия духовного развития и вводит ребенка в Церковь. И здесь уже перед учителем стоит более сложная задача: не противореча внутреннему развитию, организовать в определенной последовательности встречи души человека со Священным Писанием, с богослужением, с творениями святых отцов, с церковной историей и церковным искусством и, наконец, с жизнью реальной общины, с людьми. Именно организация встреч, способствующих внутреннему духовному развитию, и может считаться основой нашего педагогического процесса.
Христианское образование нельзя исчислить суммой богословских знаний. Результатом его может считаться только духовный опыт, особое устроение души человека. В этом специфика христианской педагогики. Концептуально ее следовало бы понимать как процесс глубинного воспитания, и весь учебный материал должен быть средством достижения этой великой цели.
Воспитание - процесс медленный, непростой, требующий комплексного, системного подхода, то есть увязывания многих различных, часто просто противоречащих друг другу компонентов. Воспитывать нужно учиться. Нельзя не привести здесь замечательного высказывания А.С. Макаренко: "Воспитывает все: люди, вещи, явления, но, прежде всего, и больше всего - люди. Со всем сложнейшим миром окружающей действительности ребенок входит в бесконечное число отношений, каждое из которых неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом самого ребенка. Весь этот "хаос" не поддается как будто никакому учету, тем не менее, он создает в каждый момент определенные изменения в личности ребенка. Направить это развитие и руководить им - вот задача воспитания" [2].
Эти слова как нельзя лучше объясняют, что воспитывать - это значит быть рядом с воспитуемым и принимать участие в его жизни и внешней, и опосредовано во внутренней. Духовное воспитание, воспитание религиозного чувства - это также пребывание рядом, постоянная готовность к помощи, к союзничеству в борьбе с грехом.
Вспомним, что слово "грех" в переводе означает "непопадание в цель". Нестройность, противоречивость всей нашей природы - вот тяжелое наследие первородного греха. В течение всей жизни мы пытаемся, собрать себя, "наладить", "отцентровать". Процесс этого созидания себя, строительства своей души может начаться уже в детстве, но тут ребенку нужен помощник. Педагог и должен явиться этим помощником. Он не руководитель, а проводник, связной детской души - вот его священное место. Учитель связует живое рождающееся вопрошание ребенка с опытом и жизнью всей Церкви.
Процесс воспитания можно было бы охарактеризовать еще как процесс вырабатывания благотворных реакций, созидание в человеке гармонической системы отношений с миром. Но воспитание не может сводиться к закреплению однажды определенных отношений. Христианская антропология не допускает возможности дрессировки человека, выработки у него стереотипных эмоциональных реакции. Нет, живой движущийся мир и развивающаяся, "дышащая" духовная жизнь в человеке должны каждый раз вступать в новые отношения, ибо каждый раз это есть новая встреча, новые свидетельства промысла Божия.
Итогом христианского воспитания нужно считать не вышколенность, а обретение внутренней системы ценностей,
Которая ляжет в основу всей жизни человека. Но не забудем, система эта должна быть движущейся, развивающейся. Система ценностей отражается не в перечне дозволенного и недозволенного, а во внутренней обращенности, в приверженности и, наконец, в любви к истине.
Христианское воспитание неминуемо есть и воспитание чувств, надо приучить их не властвовать над нами, а служить нам. Ибо как иначе мы определим правдивость отношений, как не чувством. И лицемерие, и фальшь - как распознаем? Чувства помогут нам. Христианское воспитание можно толковать как воспитание в человеке главного чувства - чувства истины. Ведь, в сущности, человек может считаться состоявшейся личностью только тогда, когда у него не просто появились понятия добра и зла, а когда они руководят его волей. Только тогда он становится способным к настоящему диалогу с миром, не растворяясь в нем, не теряя своей совести.
Несколько лет назад на одном из педагогических семинаров зашел разговор об общих принципах христианской педагогики. Это была живая дискуссия, не претендующая на строгость теоретических определений. Но христианская педагогика это не система правил и приемов, а, прежде всего, сам христианский педагог с его живой интуицией, знанием и решимостью к действию. Поэтому мы и сочли возможным предложить вашему вниманию тезисы того нашего разговора. Представим их в той последовательности, в какой они рождались в самой аудитории.
Первым был провозглашен принцип ненасилия . Мера агрессивности сейчас в обществе нашем столь велика, и насилие стало таким обыденным делом, что мы его даже не всегда замечаем. Христианскую же педагогику хотим возводить без насилия. Бог создал нас свободными. Пусть первой заповедью христианской педагогики будет заповедь "Не убий". Не совершай насилия над душой, не угашай духа! Но нельзя забывать, что принцип ненасилия не есть вседозволенность для ребенка.
Затем был высказан один из главных принципов вообще любой педагогики - своевременность . В Евангелии, мы знаем, слова и дела Божий открываются людям по мере их способности воспринять их. Учение Христа не теория, а Благая весть. И педагогическое воздействие, если оно питается Евангельским духом, также будет тяготеть не к заданной априори системе, а к системе реактивной, то есть реагирующей на духовное состояние и уровень детей.
Следующим оказался принцип единства педагогических влияний . Вспоминая известную басню "Лебедь, Рак и Щука", мы более всего должны бояться разорвать ребенка, "растащить" его в разные стороны. И поэтому, принцип единства был истолкован как принцип дополнения, ибо мы не всегда можем уберечь ребенка от нежелательных влияний, но непременно должны их учитывать и, по возможности, смягчать и исправлять.
Затем был сформулирован принцип личностности . Все в православии личностно: личностными отношениями проникнут духовный мир, личность человека обретает самое себя в личностном общении с Богом. Главное нам, педагогам, не стать на этом личном пути человека к Богу, не подавить личностное начало в ребенке.
Следом назвали антропологический принцип. Уважение к человеку, к его достоинству является основополагающим в христианстве. Этот принцип призывает нас изучать человека во всей его полноте, дабы интуитивное чувствование было подкреплено церковным, святоотеческим и научным знанием человека. То есть мы должны учиться видеть человека и понимать, что происходит в нем. Отсюда непреложное требование: чтобы учить, надо самому учиться.
Это неминуемо потребует от нас неусыпного бдения и трезвения . Вот следующий принцип христианской педагогики, который был назван также принципом неустанного внимания. Если процесс обучения может быть организован по-разному, в том числе с большими временными перерывами, то воспитательный процесс по сути своей непрерывен. Если мы прекратим воспитывать, то ребенок не прекратит воспитываться, он просто найдет себе другого воспитателя. Поэтому-то у педагога не может быть отдыха, пока он не найдет себе должную замену. От нас требуется постоянное участие в жизни детей, может быть, это самое трудное для внутреннего мира самого педагога.
Следующий принцип связан с нравственным кодексом педагога, это - ответственность . То есть мы должны всегда сознавать, что мы делаем и не строить иллюзий, не мечтать, не навязывать ученикам своих идеалов, образов и желаний. Православию чужд романтизм во всех его проявлениях. Иллюзии часто рождают агрессию. Ведь реальная жизнь обычно вступает в противоречие с романтическими представлениями и неминуемо начинает раздражать. Отсюда может возникнуть желание подавить, переделать, подогнать жизнь под наше представление о ней. Мы не должны этого делать - человек свободен и имеет право на собственный путь к Богу. Зловещий романтизм и революционеров-преобразователей, и охранителей-законников да обойдет нас стороной.
И вот был назван принцип любви . Конечно, о нем думалось раньше, но нужно было время, чтобы подойти к нему. Что значит для педагога любить ребенка? Это значит видеть его в Божественном замысле. Здесь мы вспомнили цитату из Цветаевой: "Любить - это видеть человека таким, каким его создал Бог, а не осуществили родители" (Из дневниковых записей "Земле - земное").
Но, конечно же, человек не в прошлом хорош, а в будущем. Ибо весь он есть возможность. Любить - это не просто видеть эту возможность, но ощущать образ "грядущего во имя Господне". Любить трудно, поступки и страсти этот образ сильно затемняют. Сколько сил, веры и энергии нужно, чтобы очи сердца не стали очами земными?! Где же взять нам эту любовь? Жестокосердие, кажется, поразило весь мир...
Но не поразило Того, Кто победил мир! Если сердце педагога на самом деле обращено ко Христу, Творец будет омывать его Своей неистощимой любовью, питать чувства, поддерживать способность к состраданию, милосердию и любви.
И, наконец, прозвучал принцип смирения . По мнению многих святых отцов Церкви смирение - главная христианская добродетель. В чем же может выражаться смирение педагога? В понимании, что истинным детоводителем является Господь, мы же не должны мешать Его действию. Но все ля нам открывается в этом Божественном замысле о человеке? Конечно, нет. И дело не только в духовном уровне педагога, а, в первую очередь, в том, что человек никогда не может быть нам до конца открыт и понятен. Мы не должны им руководить. Мы - соработники Богу, по словам апостола Павла, и должны дать Ему возможность действовать. Наше педагогическое усердие должно иметь четкие границы - перед таинственным промыслом Божиим надо отступать.
На этом педагогический семинар закончился. Но всем было ясно, что тема эта не может быть завершена, она будет звучать в наших сердцах, мыслях...
И мы оставим наши размышления о концептуальных проблемах христианской педагогики и перейдем к насущным вопросам методики преподавания.
1.
2.
| Примечания |
1.Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Париж. YMKA-Press, 1981, с. 500-501 ^ |